Колумбы иных миров [HL] - Юлия Федотова

Энка определила сразу — это было помещение для матросов: вешалки с одеждой, койки в два яруса, привинченный к полу стол. И скелеты здесь были победнее, чем в переходах — в полосатых кофтах вместо элегантных мундиров, без красивых кортиков и маленьких огнестрельных закорючек. Они лежали на своих двухъярусных койках в позах спящих Когда-то давно они просто легли — и умерли…

— Не иначе, от чумы! — заладил свое Рагнар.

— От голода, — поправила Энка. — Я видела их камбуз — нигде ни крошки еды. Никаких запасов. Они все съели, а потом умерли.

— Странно. Они что же, просто сидели как дураки в здешних водах и тихо умирали, вместо того, чтобы уплыть? Почему они не уплыли?

— А что если, — Хельги вдруг перешел на страшный, зловещий шепот, — что если из здешних вод вообще нельзя уплыть?!

— Эй! Прекрати! Чего ты меня пугаешь?! — жалобно спросила Меридит, толкнув брата по оружию в бок.

А Рагнар выпалил от души:

— Тогда пусть уж лучше чума!

Но легкомысленную сильфиду было не так-то легко вывести из душевного равновесия.

— Хватит раньше времени глупости болтать! Лучше взгляните, как интересно! — Она с увлечением потрошила кожаные дорожные сундучки мертвецов, вываливая содержимое прямо на пол.

Там была мужская исподняя одежда, приспособления для бритья, тоненькие потрепанные книжки на незнакомом языке, напечатанные буквами языка латен. Были альбомы с черно-белыми, но удивительно реалистичными картинками: мужчины в форменных одеждах, стоящие полукругом в обнимку, нарядные женщины и дети в длинных платьях, голые младенцы в тазиках — они выглядели совсем как живые, только очень тусклые. Были стопки писем, перевязанные ленточками; между пожелтевшими страницами попадались засушенные цветы (они мгновенно рассыпались в мелкую пыль) и локоны светлых женских волос. А рядом с этими сентиментальными вещицами лежали другие — маленькие фляжки, еще хранящие острый запах спиртного, картинки с сюжетами откровенно непристойными… Энка засунула парочку в карман, хихикнула:

— Аолену покажу! Посмотрим, как отреагирует!

Но самые интересные находки ждали впереди, в богатых офицерских каютах. Толстые книги, большая часть — с портретом неприятного дядьки на развороте. Морские карты, испещренные незнакомыми значками, и Хельги с уверенностью мог сказать — это карты другого мира. Бумаги с орлами и печатями — очень много бумаг. Приборы непонятного назначения — даже приблизительно не догадаешься, зачем такие нужны. Роскошные письменные принадлежности, медные и мраморные статуэтки, изображающие все того же неприятного дядьку — и бюсты, и в полный рост. Красивое оружие. Посуда — не помятые миски и кружки из неизвестного, очень легкого и мягкого металла, как на камбузе, а настоящая, фаянсовая и стеклянная. Кожаные кошельки с документами и деньгами. И еще множество всевозможных мелочей, обычно сопровождающих человека в его земном пути. Было захватывающе любопытно и в то же время чрезвычайно тягостно разглядывать все эти печальные останки чужой жизни.

С собой не стали брать почти ничего, кроме оружия — оно ведь для того и создано, чтобы переходить от мертвого к живому. Ну разве что Хельги прихватил, не считая железной загогулины, несколько карандашей — про запас, и бюст неприятного дядьки — на память. Да еще Меридит выбрала несколько книг (ее заинтересовал чужой язык) и прибор вроде эттелийской подзорной трубы, но рассчитанный для двух глаз сразу, — единственный, чье назначение удалось определить. Ну а Энка сняла со скелетов все золото, что нашла, — оно, как известно, лишним никогда не бывает.

Рагнар ее поступок не одобрил.

— Зря ты его взяла. Старые кости тревожить негоже. Нас станут преследовать призраки. Смотри, на кольцах символы! Это какая-то магия. Верни на место, от греха подальше!

Символы действительно были — массивные печатки украшали изображения орлов с распростертыми крыльями, двойных молний и крестов наподобие тех, то любят чертить сехальские жрецы. Только магии в них не было ни капли — за это Хельги ручался головой. Наверное, потому, что нарисованы они были неправильно, против хода солнца.

Но Рагнар все равно нервничал.

— Ну все, хватит среди скелетов копаться! Давайте уже уйдем отсюда! Мне теперь целую неделю будут мертвецы сниться!

— Ах, какие нежности! — фыркнула сильфида, направляясь к борту. Она тоже не собиралась задерживаться. Чужой корабль исчерпал себя и стал ей неинтересен, хотелось скорее похвастаться перед друзьями богатой добычей.

…На драккаре их уже поджидал возмущенный гном. Напустился сразу, не дав толком на палубу ступить. Встал, руки в боки и завел:

— И где вас, паразитов, демоны носили?! Мы тут уже извелись все! Ильза, бедняжка, плакать собралась! Аолен с Эдуардом хотели на поиски лезть, насилу удержал! Совесть иметь надо, вот что я вам скажу! Они там, видите ли, прогуливаются, а мы тут нервы себе портим! И хоть бы один осел догадался подойти к борту, крикнуть, что живы-здоровы! Не-эт! Где уж нам о ближних своих подумать! У нас одни развлечения на уме!..

Наверное, он еще долго продолжал бы в том же духе, если бы сотник Энкалетте не умела мыслить стратегически и действовать по обстоятельствам. Не говоря ни слова, она всучила разбушевавшемуся Орвуду приятно-тяжелый сверточек. Реакция была мгновенной. Почтенный Канторлонг машинально заглянул внутрь — и тут же сменил гнев на милость.

— Ого! Вот это дело! Ну ладно, хоть не зря ходили. Но в следующий раз будьте…

— Будем!!! — не сговариваясь, дружным хором отрапортовали проштрафившиеся разведчики.

— Вот! — шепнула Энка Рагнару. — А ты говорил, зачем я золото беру! Да без него бы нас живьем сожрали! Как Хельги Ирракшану!

Она не учла самой малости — в присутствии упомянутого пожирателя Ирракшаны шептаться было абсолютно бесполезно, чуткое спригганское ухо улавливало даже самые тихие звуки.

— Ну и свинья же ты! — завопил оскорбленный до глубины души демон-убийца, и рука его, повинуясь неосознанным рефлексам, сама метнулась к рукояти меча.

— Да ладно, не сердись. — Девица примиряющее похлопала его по спине. — Это я так, просто к слову пришлось.

Но Хельги не мог успокоиться так быстро.

— Интересно, почему у тебя к слову всегда одни гадости приходятся?!

Пятьдесят пятый день после бури

Не вел записи четыре дня… или пять? Причем без особых на то причин — каюсь, каюсь. Впрочем, неизвестно, есть ли хоть какой-нибудь смысл в их продолжении…

Сегодняшний день опять не принес ничего доброго, даже наоборот. Мы по-прежнему блуждаем в тумане, уже пятые сутки… или четвертые? Нет, все-таки пятые. Видимость лучше, чем в первые два дня, но хуже, чем вчера, когда мы радовались, что туман рассеивается. В мире Макса в тумане обычно водятся ежи. Уж не знаю, чего привлекательного они там находят. Так вот, мы не ежи и нам тошно до невыносимости!